Течёт речка Спей...

Иванов. [...]Только что у вас у всех за манера? Пока мужчина здоров, силен и весел, вы не обращаете на него никакого внимания, но как только он покатил вниз по наклонной плоскости и стал Лазаря петь, вы вешаетесь ему на шею. Разве быть женой сильного и храброго человека хуже, чем быть сиделкой у какого-нибудь слезоточивого неудачника?

Саша. Хуже!

Иванов. Почему же? (Хохочет.) Не знает об этом Дарвин, а то бы он задал вам на орехи! Вы портите человеческую породу. По вашей милости на свете скоро будут рождаться одни только нытики и психопаты.

Саша. Мужчины многого не понимают. Всякой девушке скорее понравится неудачник, чем счастливец, потому что каждую соблазняет любовь деятельная... Понимаешь? Деятельная. Мужчины заняты делом, и потому у них любовь на третьем плане. Поговорить с женой, погулять с нею по саду, приятно провести время, на её могилке поплакать - вот и все. А у нас любовь - это жизнь. Я люблю тебя, это значит, что я мечтаю, как я излечу тебя от тоски, как пойду с тобою на край света... Ты на гору, и я на гору; ты в яму, и я в яму. Для меня, например, было бы большим счастьем всю ночь бумаги твои переписывать, или всю ночь сторожить, чтобы тебя не разбудил кто-нибудь, или идти с тобою пешком верст сто. Помню, года три назад, ты раз, во время молотьбы, пришел к нам весь в пыли, загорелый, измученный, и попросил пить. Принесла я тебе стакан, а ты уж лежишь на диване и спишь как убитый. Спал ты у нас полсуток, а я все время стояла за дверью и сторожила, чтобы кто не вошел. И так мне было хорошо! Чем больше труда, тем любовь лучше, то есть она, понимаешь ли, сильней чувствуется.

А.П. Чехов. Иванов.

Зря я не читал его в подростковом возрасте. :-)

[...]Вдруг она тихо и пронзительно вскрикнула "ай!" и схватила себя за юбку сзади.

Дочитываю Уолтона и сажусь за Сапковского. Перечитаю полностью весь ведьмачий цикл заново.

А когда по нему уже кино снимут, а? (Польский сериал не предлагать)

Блядь, в Сильпо чуть не отравили. Начал жрать сырок, а он пропавший. Посмотрел на дату – просроченный. Пойду разбираться в обед.

Ага, так вот. Купил сегодня книжку.

В Бостоне проходила конференция иммигрантских писателей.
Живущая там вместе с мамой — влюбленной в литературу начитанной интеллигентной женщиной — писательница и журналистка Людмила Штерн пригласила на обед приехавшего из Парижа Виктора Некрасова. Некрасов согласился и попросил Довлатова составить ему компанию.

Сели за стол. Некрасов налил себе и Довлатову по полстакана водки. Выпили за здоровье мамы.
Мама:
— Виктор Платонович, вы знаете французский язык?
Некрасов:
— Очень хорошо. Я в детстве учил французский и долгое время жил у тети в Париже.
Снова налил полстакана себе и Сергею. Выпили за писателей, живущих в эмиграции.
Мама:
— Скажите, а у вас бывает ностальгия, тоскуете ли вы по России?
Некрасов:
— По разному бывает. С одной стороны, мне повезло, я живу в одном из величайших городов мира, рядом Лувр, Версаль, Собор Парижской Богоматери... С другой — я человек русской культуры, и, конечно, порой мне ее не хватает.
Налил. Выпили за великую русскую культуру.
Мама:
— А с кем вы общаетесь в Париже?
Некрасов:
— Я дружен с Пикассо, Ильей Эренбургом, Сартром. Также встречаюсь с Азнавуром, Морисом Шевалье и с другими молодыми талантливыми людьми.
Разлил и, уже без всякого тоста, влил в топку одним глотком.
Мама:
— Виктор Платонович, а кто ваш любимый писатель?
Некрасов (к Довлатову):
— Сережа, хорошо идет. Разливайте.
И к маме:
— Их несколько — Дидро, Жан Жак Руссо и Достоевский.
Опять без тоста заглотнул еще полстакана.
Мама:
— Виктор Платонович, вам можно позавидовать. Вы живете в городе такой культуры, занимаетесь любимым делом, встречаетесь с интересными людьми...
Некрасов, никому не наливая, сам врезал очередные полстакана. Помолчал.
— Знаете, мамаша, Париж, Лувр, Достоевский — это все хуйня. Вот под Сталинградом, помню: сидим в окопе. Ни хуя не жравши, мороз — минус тридцать, жопа к земле на хуй примерзла, а немец из всех пушек как въебачит, и думаешь — все, пиздец! И скорей бы уж, думаешь, пиздец, на хуй такая жизнь всралась!
Людмила Штерн, в ужасе:
— Виктор Платонович, здесь же мама!
— Да маму я вообще ебать хотел!
Мама радостно-удивленно посмотрела на Некрасова и нежно промолвила:
— Да-а...?

ihtiandrlunohod доставил.

Вдохновился рецензией melisyonok, купил, начал читать. Не дочитал даже до половины. Увы, совсем не моё.

Основная идея интересная: есть люди, а есть доноры.
Можно провести параллель с нашим обществом: есть люди, которые ездят на дорогих машинах, живут в трёхэтажных особняках, плавают на океанских лайнерах по Самаре и так далее, а есть доноры, которые работают по 12 часов в смену на ногах за 2000 гривен в месяц. Промежуточные звенья тоже есть, это понятно.

А книжка, пожалуй, хорошая, но, повторюсь, совсем не моя.